Оливер Рой. Это не исламская революция
«New Statesman«, Великобритания
Восстания в Египте и в Тунисе продемонстрировали, что ислам отныне менее силен политически, несмотря на то, что его социальное влияние растет.
Отношение европейцев к народным восстаниям в Северной Африке и на Ближнем Востоке обусловлено моделью тридцатилетней давности, возникшей еще во время исламской революции 1979 года в Иране. Политологи ожидают видеть во главе движения исламистские группировки типа «братьев-мусульман» или их местных эквивалентов; либо, по крайней мере, увидеть, как они затаились в ожидании, в полной готовности взять власть в свои руки. Однако в данном случае
сдержанность «братьев-мусульман» удивила и обескуражила наблюдателей: куда же подевались исламисты?
А вы посмотрите на тех, кто участвовал в этих восстаниях, – совершенно очевидно, что тут мы имеем дело с
пост-исламистским поколением. Для них великие революционные движения 1970-х и 1980-х годов – древняя история, дела родителей. Молодое поколение не интересуется идеологией; их лозунги конкретны и прагматичны:
«Эрхал!», т.е. «Убирайтесь!» В отличие от своих предшественников в Алжире восьмидесятых, они не апеллируют к исламу; просто они отвергают коррумпированную диктатуру и призывают к демократии. Это отнюдь не означает, что участники демонстраций не религиозны; однако их действия совершаются в светском политическом пространстве, и они не видят в исламе идеологии, способной создать лучший мир.